Зал-анфилада, лоск паркета — Музей торжественен как храм… В холодных зимних волнах света Блистанье золоченых рам.
Картин, скульптур, портретов сонмы, Разнообразье красок, лиц. Но словно смотрят в Леты волны Глаза вельмож, князей, цариц.
Вдруг, словно отблеск теплый лета, Я в день морозный увидал Глаза, глядящие с портрета В глубь анфилады пышных зал.
Портрет загадочно-печальный, Запечатлевший образ той, «Для берегов отчизны дальней» Покинувшей наш край чужой [49] .
Губ очертанье, выгиб брови, Лучисто-черные глаза, Цветок алее капли крови — Все, что поэт не досказал.
И образы стихов и кисти Слились в гармонии одной. Легенду о Lacrima Cristi [50] Я пережил перед тобой.
И долго с трепетным волненьем Смотрел в ожившие глаза Я, очарованный виденьем В тиши парадно-пышных зал.
Года прошли, забыто много Переживаний, лиц и встреч. С портретом встречу в зале строгом Сумел я в памяти сберечь.
И, встретив Вас совсем случайно, Узнал знакомый образ той… Портрет живой, необычайный Я вижу вновь перед собой:
Губ очертанье, брови Фрины [51] , Лучисто-черные глаза И все, что ни портрет старинный И ни поэт не рассказал.
Дружба не мешала мне готовиться в аспирантуру Института русского языка Академии наук СССР в Ленинграде, а Юрию Ивановичу – к экзаменам за первый курс биологического факультета. Пока я была в Ленинграде, он переживал за меня и, как всегда, писал стихи:
Подобно радостно звучащей трели, В сонату города войдете Вы. Созвучны Вам творения Растрелли, Проспектов стройность, ясность вод Невы.
И город, лунным светом озаренный, Откроет заповеданное Вам, Запечатлит Ваш образ отраженный Холодно-величавая Нева.
С колонны ангел под покровом ночи Вас осенит сиянием креста И взглянет в Ваши ласковые очи Лучистая вечерняя звезда.
Я успешно выдержала испытания, прошла в аспирантуру по конкурсу. Была горда и рада этому. Однако президиум Академии наук не утвердил меня: в свое время я жила на оккупированной территории. Пришлось вернуться в Краснодар. Но из пединститута меня уже уволили как уехавшую на учебу. Так я стала безработной. Меня поставили на учет в гороно, и я надеялась получить работу в школе. А пока у нас с мамой был огород – он-то и кормил нас. Кроме того, мама работала в пошивочной мастерской надомницей, я стала помогать ей. В общем, мы сводили концы с концами. Когда же к нам приходил Юрий Иванович, это был праздник для нас с мамой. Однажды он рассказал все о себе и сделал мне предложение. Мама была рада за нас: Юрий Иванович ей тоже нравился. 18 декабря 1948 года мы поженились. Моя бабушка, которой было уже за 80 лет, сказала: «Он хороший человек, вы его не обижайте». И мы его никогда не обижали. Летом 1949 года мы вдвоем совершили наше первое туристическое путешествие: пешком по Южному берегу Крыма. Было немного страшно и голодно, но интересно. Запомнилась Феодосия, где мы побывали в музее Айвазовского, поклонились его могиле; в Судаке познакомились с Генуэзской крепостью, которую Юрий Иванович давно мечтал увидеть. Потом Ялта, Никитский ботанический сад… Мы с мамой старались создать Юрию Ивановичу все условия. А день его был нагружен до отказа: с утра – на станции, вечером он или обобщал наблюдения, или готовился к очередному экзамену в институте. К слову сказать, все предметы он сдавал досрочно и сумел за два года пройти пятилетний курс. В часы отдыха он любил экспромтом сочинять рассказы на заданную тему. Рассказы получались яркими, живыми. Слушатели сидели как завороженные. Находил Юрий время и для поэзии. Я была благодарна судьбе, подарившей мне такого друга и мужа. Успешно шла и его научная работа. В марте 1949 года Юрия Ивановича избрали членом ученого совета Научно-исследовательского института масличных культур; в то время у него еще не было диплома о высшем образовании. В 1950 году он был рекомендован в заочную аспирантуру по агрометеорологии при Всесоюзном институте растениеводства (ВИР) в Ленинграде. Юрий Иванович был полон творческих идей, весь поглощен работой. Но «анкетное» прошлое висело кандалами и постоянно напоминало о себе. Первым ударом судьбы в этот благополучный период был отказ ВИРа в допуске к экзаменам в аспирантуру. Формальная причина – несоответствие биологического образования профилю агрометеорологии, хотя предварительное согласование Ростовского управления с ВИРом было. Фактически же человек, осужденный в прошлом по 58-й статье, не имел прав на аспирантуру. Одновременно ему отказали в прописке в нашей квартире в городе. Это была серьезная неприятность: в декабре 1950 года у нас родился сын, жизнь порознь все усложняла. Как в таких условиях совмещать воспитание сына, заботу о муже и доме с работой в школе, куда мне удалось устроиться? Решили тайком на свой страх и риск пожить в городе, у мамы. Пока я была в родильном доме, мама и муж готовили колыбель для сына. У них ничего не было, кроме смекалки. Они взяли плетенную из ивовых прутьев большую продолговатую корзину для овощей, помыли ее, обшили чистой простынкой снаружи и внутри. Затем всю ночь шили ватное детское одеяло. Муж нанес на материю рисунок, мама выстрочила его на машинке. К нашему выходу детское приданое было готово. Юрий Иванович сразу же принял активное участие в уходе за сыном: купал его, пеленал, гулял с ним. Через некоторое время стал ему петь песенки. Я до сих пор помню некоторые из них:
